Грюнт злобно смотрел в спину рыжему коту, шедшему впереди него. Кота звали Саймон, он выглядел как побитая дворняга - хвост опущен вниз, голова слегка втянута в плечи, несчастный взгляд. И это не говоря уже о рваной ране на голове и правом ухе. На передних лапах виднелись свежие следы от укусов. Пахло кровью и страхом.
Сам Грюнт выглядел не сильно лучше - его серая шерсть стояла дыбом, на губах и носу красовались раны от вражеских когтей. Морда, а особенно рот, были перемазаны в крови.
- К-куда мы идём? Мы можем увидеть Селестиса?..
Было заметно, что Саймон дрожит мелкой дрожью. Причин тому могло быть много, не исключая холод или лихорадку, но Лидер прекрасно знал, чем вызвана дрожь. Страхом. Рыжий кот боялся за свою жизнь и не напрасно. Будучи опытным охотником, Саймон позволил себе забыть о правилах безопасности, установленных Изгоями для каждого, кто покидает пределы лагеря - ни в коем случае не давать врагу шанса обнаружить лагерь. Этот же кот привёл противника прямо к порогу своего дома! И если бы не бдительные патрульные, почуявшие неладное, вражеский разведчик мог донести опасную информацию до Братства.
Саймон видел, как Грюнт и группа тренированных патрульных нагнали небольшого чёрного котика. Тот выглядел совсем молодым, от чего Серый злился ещё сильнее - как мог этот новичок подобраться так близко к Изгоям, оставаясь незамеченным?! К несчастью для себя, котик допустил ошибку и попался. Он пытался сбежать, но Изгои быстро настигли его.
Рыжий знал, как Грюнт убивает. Законы Изгоев могли показаться очень жёсткими, но именно эта жёсткость позволяла поддерживать порядок и безопасность в клане. Когда отряд расправился с разведчиком (в Братстве не досчитаются одного кота), Грюнт самолично "повёл" виновника этих событий в лагерь. Точнее как повёл. Для начала отвесил хорошего такого "леща", разодрав коту ухо. Остальные раны тот получил ранее, самолично сцепившись с чёрным котом, дабы хоть как-то смягчить гнев Серого. Однако, это не слишком помогло - Грюнт всё ещё был в ярости.
- Молчи и иди вперёд! - голос пронизывала злоба, так что рыжий сразу закрыл рот и ускорился.
Все знали, что Селестис - советник Грюнта - был котом мягким и рассудительным и в случае чего мог заступиться за тех, кому не посчастливилось нарушить законы клана. Именно он зачастую ставил запятую в фразе "казнить нельзя помиловать" и именно его надеялись встретить все, кому грозило наказание. Но Селестиса сейчас не было в лагере.
- Виллебран!
Взревел Грюнт, когда рыжий хвост скрылся в "палатке" травника. Серый проследовал за ним. Виновник происшествия поспешил забиться куда-то в угол и сейчас со страхом смотрел на Лидера, ожидая своей участи.

В убежище травника, как обычно, царило многообразие запахов. В спокойном состоянии Грюнт мог бы услышать шорох мышат и, возможно, какие-то другие звуки поблизости. Но сейчас он был зол и ни на что не обращал внимание. Первым делом кот поблагодарил небеса за отсутствие проявлений аллергии на все эти растения. Не хотелось начать чихать или, чего доброго, задыхаться от попавших в организм спор какой-нибудь опасной травки. Мелькнувшая молнией мысль об этом на долю секунды отвлекла Серого от причин, по которым они с Саймоном оказались здесь.
Но голос травника, отразившийся от сводов убежища, заставил Лидера сощуриться и фыркнуть, когда Вилли спросил виновника происшествия про бой. Некоторое время назад Грюнт был готов самолично запачкать всё вокруг кровью охотника.
Рыжий промямлил в ответ что-то невразумительное, а травник, тем временем, приблизился к Грюнту. Серый всегда чувствовал себя не очень уютно во время вынужденного лечения. Во-первых, он не любил чужую заботу, проявляющуюся в виде осмотра. Пожалуй, этот момент являлся для кота одним из самых неприятных предшественников какой-либо терапии. Отчасти, нежелание посещать травника было причиной повышенной чистоплотности кота - Грюнт считал, что лучше предупредить заражение, чем потом лечить болячки. К сожалению, это не всегда помогало, приходилось терпеть на себе длительный чужой взгляд. Впрочем, травнику подобное позволительно по роду службы. От всех других Грюнт поспешил бы отстраниться или как-то иначе дать понять, что ему неприятно.
Глаза обоих встретились.
- Со мной ничего серьёзного. С ним тоже. Пока.
Как обычно, Лидер не уловил посыла, содержащегося в словах Брана, для него слова врачевателя имели прямое значение. Кот открыл рот, чтобы сказать что-то, но затем прервался. Взгляд потерял сосредоточенность - Грюнт что-то быстро соображал.
Я не убийца, пусть среди Изгоев есть те, кто думает иначе. Жизнь каждого из нас имеет ценность. Некоторые считают, что я беспощаден, однако большинство согласно с моими методами. Этот кот не заслуживает смерти, но спустить ему всё с лап значит нарушить собственные законы и допустить рецидив. Он должен быть наказан. Но как?..
Взгляд снова сосредоточился на травнике и решение пришло само собой. Грюнт понизил голос и сделал врачевателю знак, требующий максимальной внимательности:
- Это должно остаться между нами. Я хочу, чтобы Саймон забыл о недавнем происшествии. Ты сможешь это устроить?
Тем временем шерсть немного улеглась и в целом Грюнт стал выглядеть получше. Он поднял морду повыше и сказал обычным голосом:
- Саймон пострадал в небольшой стычке. Ему нужно лечение.
Пусть рыжий кот лелеет свою надежду. Серый уже придумал, как разобраться с проблемой наиболее оригинальным и в то же время, безболезненным, как он считал, способом. Если охотник не вспомнит своего проступка, будет лучше всем.
Лидер вновь опустил голову и сказал полушёпотом, чтобы только Виллибран мог его услышать.
- Саймон всё ещё один из нас. Прояви милосердие - я не хочу, чтобы он страдал.
Грюнт знал, что можно ожидать от травника. К сожалению, победа в войне невозможна без не очень красивых методов. Кто, как ни травник, способен организовать самые изощрённые пытки, чтобы выведать нужную информацию? Разве не он, повелитель лекарств и ядов, способен умертвить жертву так, что никто не поймёт, от чего та умерла? Разве Вилли не сможет стереть кому-то память? Грюнт искренне верил, что сможет. Гнев уступил место холодному расчёту. Кот окончательно пришёл в себя. От былой ярости не осталось и следа. Изгой даже позволил себе сесть, обернув задние лапы хвостом.